Март 23, 2011
В незапамятное время - в феврале - решил я всё-таки сводить маму в новый концертный зал Мариинки, тем более, что первая попытка провалилась. Исследование репертуара с микроскопом, а потом - с телескопом, дало единственный концерт: орган, Франк - один из редчайших, умеющих писать для органа авторов. Билеты можно было выбрать практически свободно, и я их взял на второй этаж, в амфитеатр.
Прошёл месяц. За день до концерта я пошёл снова на сайт Мариинки, проверить себя - и не нашёл концерта. Достав инструменты дознания я всё же отождествил дни и обнаружил, что вместо Франка будут Торрес (его хересный бренди неплох), Альбенис и почему-то Лист.
Поразмыслив, что мы идём смотреть зал и слушать орган, решил не беспокоиться и получить то удовольствие, какое получится.
Вечером кривую ногу ждал часовой марш - город не предполагает, что кто-то может захотеть попасть в концертный зал с Васильевского острова, и вот передо мной видимо, прекрасный, но напрочь занавешенный тряпочками вход.
На входе стояли две тёти, поглощённые какими-то внутренними процессами; пришлось долго махать билетом, привлекая к себе внимание, чтобы они соизволили оторвать корешок. Затем - о, славься, нанопрезидент! - мы прошли металлоискательные воротца, которые слабо и безнадёжно попищали, не надеясь на результат: и действительно, крепкий мужик, уверенно упёрший рядом с ними руки в боки, мужественно не шевельнул ни единым мускулом.
Поднявшись по невысокой лестнице, на ступеньки которой я с трудом попадал своими ботинками - размер 46 в посетителях не предполагается - мы стали осматривать небольшие залы.
Первым мы осмотрели стенд, на котором были фотографии лучших залов мира. Стенд оставил неразрешимую загадку: часть городов (Сидней, Лос-Анджелес) были переведены, а часть (например, Киото) написаны латиницей. Быть может, переводчик не знал их, и не умел пользоваться вики?
Отметили привычный дизайн учреждения советского времени - обильные загадочные пронумерованные маленькими бирками комнаты. Вход в зал отличался от них отсутствием такой бирки.
Отметили заботу о посетителях: туалеты обнаруживались на каждом углу. Вот только я яростно желаю тому чукче, что сменил буквы "Эм и Жо" на крохотные пиктограммы, отчаянной близорукости: в результате моё посещение выглядело несколько странно - я неуверенно приближался к двери и с небольшого расстояния внимательно рассматривал крохотную картинку, пытаясь погрузиться в мир образов автора, а затем неуверенно шёл внутрь, чувствуя облегчение только при виде писсуаров.
Наконец недолгий обход был закончен, и мы сели на мягкую скамеечку.
Спустя небольшое время раздалось слабое журчание и невнятное бормотание. Ощущая себя завзятым театралом, обратил на него внимание и пояснил, что это был звонок. После повторения этих звуков мы вошли в зал.
С трудом протиснувшись на свои места, сели; мама стала определять, что видно за широчайшим, раза в три большим, чем потребно, краем уровня, а я стал пытаться упихать хоть куда-то больную ногу. Всё выходило, что места для неё нет.
Тут журчание раздалось вновь. В зале оно звучало громко, а голос после него чётко, с неожиданно восторженными интонациями сообщил, что это был третий звонок. Мама встрепенулась, и безошибочно опознала в сигнале соло на водобачковом инструменте.
Перед появлением маэстро мы перечитывали распечатанную страничку
http://www.mariinsky.ru/playbill/playbill/2011/3/22/2_1900/
"В программе:
Хуан Кабанильес. Тьенто (на ля, ми, ре)
Мануэль Орланди Бласко де Небра. Испанское фанданго
Франсиско Перес Гая. Соната № 1
Эдуардо Торрес. Блюз
Педро Альбенис. Оферторий
Ференц Лист. Симфоническая поэма «Орфей» (Переложение для органа)
Жан Ален. Литания
Ги Бове. Три японских эскиза
Исполняет Ги Бовe (Швейцария)"
Седовласый, но живой музыкант вышел, сел, спрятал под себя одну ногу, а вторую поставил на педаль газа, на мгновение замер - и началась музыка.
Гнусаво зазвучал танцевальный ритм, украшенный такими мелизмами, которые я до сих пор полагал невозможными в исполнении органа. Однако же орган отрабатывал каждое движение пальцев, каждую трель! Результат был странный и непривычный, но новый и неожиданный.
Приняв аплодисменты пустого на три четверти зала маэстро сел - и зазвонил колокольчиками, которым тоже нашлось место в неведомом регистре. Потом защебетали птички. Я вспоминал всё, что я раньше думал о гармониках и органе, и перегружал свои знания. Однако доблесть органа, научившегося не отставать от синтезатора, не показалась мне такой уж желанной.
Тем временем мама поймала резонанс и горько на него жаловалась, а я радовался запаху дерева и смотрел на светодиоды в ступеньках, отмечая, что тёмная полоса на нотах - тень от какой-то вредной медной штанги неясного назначения над пультом управления. При особо громких звуках я радовался сильному эху от дальнего конца зала - в воздухе сталкивались могучие силы!
Потом прозвучало что-то с заеданиями, так что хотелось подтолкнуть руку, затем то, что мы отождествили, как блюз, затем пошло что-то песенное, слова просились и пробивались сквозь музыку, они были родные, я твёрдо относил их к 30-м годам нашей страны - однако текст остался неведомым.
Затем органист вышел. Спустя некоторое время, заметив это, кто-то из персонала зажёг свет, и зрители потянулись на антракт.
Следующее отделение началось трубным пароходным звуком: мы с мамой переглянулись, отождествив Орфея. Развитие темы показало, что опознание было произведено во-время: дальше это было бы сложнее.
Музыкант включил "вау" эффект, потом ревербератор. Я задумался, можно ли нажать на этом органе фузз? В конце концов, из пульта выходил тонкий электрический провод...
Затем был обыгран звук поезда, потом - морзянка. Внимали.
Наконец дело дошло до японских импровизаций. При первых, бережных и красивых звуках я выпрямился, расслабился и приготовился получать удовольствие. Вторые звуки заставили с сожалением подумать, что звуки он играет японские, а вот паузы - нет, мало их. Третьи звуки был уже мелодичным и не шибко, на мой взгляд, японским. Дальше пошло что-то странное - быть может, такое играют в современных японских фильмах, на которые у меня не хватает то бодрости, то нервов.
На бис маэстро сыграл ту быструю, с заеданиями, вещь - уж не знаю, чем она ему приглянулась, и во второй раз вышел насовсем.
На обратном пути воротца даже не пищали - проходи, кто хочет, выноси, что хочет.
С некоторым трудом найдя автобус, мы покинули место утончённого времяпровождения, которое обеспечило нам сильное желание побывать в филармонии.
© 2011, Морозов Борис Владимирович.
